Данный литпамятник является вторым (после сборника «Салмон и Морольф») в четырехтомном цикле, посвященном народной культуре средневековой Германии.
Настоящая публикация содержит перевод одного из наиболее известных шванковых циклов позднесредневековой Германии — «Истории и сказания о Попе из Каленберга» (1473) венского автора Филиппа Франкфуртера. Герой этого цикла, «Уленшпигель в рясе», как его называли в XVI веке, был сопоставим по своей популярности с шутом Маркольфом, которому посвящено отдельное издание, вышедшее в 2025 году в серии «Литературные памятники». Об общеевропейской известности «Истории о Попе из Каленберга» свидетельствует уже то обстоятельство, что именно к ней восходит французский термин «каламбур», столь важный для истории и теории европейской литературы. Каламбур, языковая игра, собственно говоря, и является самой сутью поэтики издаваемого литературного памятника.
В первую часть раздела «Дополнения» входят переводы трех шванковых романов о попах-шутах. К ним относится, прежде всего, самый ранний цикл шванков — «Поп Амис» (ок. 1230—1240) венского автора, известного под псевдонимом Штриккер, то есть «Вязальщик», активно занимавшегося созданием немецкоязычных произведений по романским образцам. За образцы для шванков о попе Амисе Штриккер взял старофранцузские фаблио.
Если «История о Попе из Каленберга» написана под сильным влиянием «Попа Амиса», то и сама она, в свою очередь, повлияла на «Историю Петера Лоя, другого Каленбержца» (1557) швабского автора Видманна из Халля. Упоминая каленбержского Попа в заглавии своего произведения, Видманн, по-видимому, хотел использовать его известность в своих (в том числе коммерческих) целях. Вводя в повествование каламбур, игру слов, он тем не менее стал всего лишь эпигоном Филиппа Франкфуртера, оставшись в тени его славы. Его каламбуры не столь артистичны, зато он погружает современного читателя в самую гущу средневекового крестьянского, ремесленного, церковного быта, с его экономическими отношениями, повседневными навыками, уходящей в глубокую архаику сезонной обрядовостью и т. д. В этом отношении «История Петера Лоя» весьма интересна и по-своему — изображенной в деталях сермяжностью мелкобуржуазного быта — исключительно стильна.
Завершает первую часть «Дополнений» цикл шванков «Брат Рауш» (ок. 1448) анонимного автора из Нижней Германии. Содержа в себе рассказ о монастыре дураков, пьяниц, обжор и развратников, северонемецкий «Брат Рауш» несколько напоминает русскую демократическую сатиру XVII века «Колязинская челобитная» — с той только разницей, что на фоне массовой трикстериады в нем солирует чёрт, поступающий в обитель под видом юноши и раскручивающий до предела маховик и без него имевшихся в монастыре безобразий и провоцирующий блуд, убийства и драки.
Одной из сквозных тем всех четырех публикуемых шванковых циклов является parodia sacra, то есть карнавально-смеховое обыгрывание церковных обрядов и таинств. Эта тема подхватывается и развивается во второй части «Дополнений» на материале «Истории Немо». «История Немо» — на нее первыми обратили внимание европейские теологи и филологи XIX века, а вслед за ними и М.М. Бахтин в своей монографии о Рабле — представлена двумя текстами о богоподобном Немо: шуточной проповедью ближе не известного Радульфа из Анжу и гневной отповедью на нее (1290) магистра Стефана из обители Святого Георгия. Оба текста построены за счет одинарного отрицания в латыни, благодаря чему отрицательные суждения библейских текстов толкуются как положительные: «Немо в жизни безгрешен». «Немо счастлив во всём», «У Немо больше любви».
Комичность ситуации заключается, не в последнюю очередь, еще и в том, что в шутке Радульфа инквизитор Стефан усмотрел ни больше ни меньше как манифест секты неминианцев и подверг ее тщательному разбору по всем правилам инквизиционного процесса. Он приписал к секте неугодных ему персон и выстроил генеалогию ереси, восходящую к ересиархам первых веков христианства. Подобные процессы, как правило, завершались сожжением на костре, к чему Стефан призывал предстоящий Провинциальный синод в Париже, к которому готовил документы по Немо.
Издаваемые произведения погружают нас в самые недра средневекового комизма, которым занимался М.М. Бахтин. Первая из двух сопроводительных статей написана в духе конструктивной критики Бахтина. Руководствуясь высказыванием О.М. Фрейденберг, да и мнением самого Бахтина, что строение архаических текстов не создается их авторами, а дается им в готовом виде в обязательном порядке мифом и ритуалом, автор вел поиск истоков поэтики шванка и сопредельных с ним жанров в ритуальном агоне и его вербальной части: словопрении, перебранке. Из этой же позиции критикуется сильно модернизирующая методология большинства немецких германистов, анализирующих шванк наподобие авторского произведения современной литературы. Во второй статье «История Немо» сообщаются необходимые сведения для правильного понимания двух составляющих ее текстов.
Все включенные в издание переводы тщательно прокомментированы, сопровождены справочным аппаратом и двумя альбомами-вклейками, содержащими иллюстрации из трех средневековых изданий; материалы из четвертого, рукописи «Истории о Попе из Каленберга» XVI века, даны по стихотворному тексту.